Патрологическое: смерть во время оргазма

Благодаря комменту в ЖЖ Калаказо актуализировалась следующая интересная тема.
Когда я издавал "Таинство будущего" кардинала Ж. Даниелу, ест-но, я знал о сомнительных обстоятельствах его смерти в борделе. Однако я считал официальное объяснение помощи проститутке (при нем была найдена значительная сумма денег) удовлетворительным. Но я не знал тогда, что о. Тильет использовал в некрологе в "Фигаро" (24 мая 1974) слово "эпектасис". Это слово, вслед за Флп. 3, 13 и Гигорием Нисским, было избрано в качестве заголовка для сб-ка статей в честь Даниелу. Однако, как верно отмечено в статьях во франц. Вики, это слово имеет в совр. фр. яз. значение "смерть во время оргазма". Тем самым представляется далеко не случайным выбор именно этого слова посвященной (?) братией для описания смерти кардинала.
В любом случае, ничто не умаляет и не умалит научные заслуги Ж. Даниелу.

Как облажалась "Литературная Россия": заметка филокатолика

Все у того же неугомонного Калаказо: http://kalakazo.livejournal.com/1935383.htmlэ
Право слово, лучше быть филокатоликом, чем ПГМнутым! Перепутать оксфордскую мантию митр. Илариона с католическим кардинальским облачением (см. комменты в указанной записи) и счесть, что митр. Иларион принимал участие в анклаве по избранию Папы Франциска, -- это нечто! И такой бред публикует наша пресса!

Православие и наука

Из доклада препод. СПбДА (2016, окт.):

+Многие профессора академий начала XX столетия откровенно не только в личных беседах, но и на страницах периодической печати заявляли, что богословская наука Церкви не нужна! В 1907 г. профессор Московской духовной академии, выдающийся специалист и популяризатор церковной истории Алексей Петрович Лебедев писал: «Я всегда был того мнения, что богословская наука в нашей Русской церкви служит больше всего для внешнего декорума. Существует богословская наука у католиков и протестантов, – поэтому из подражания и во избежание упреков завели таковую и у нас. Но значения ее совсем не признают, довольствуясь внешним фактом, что, мол, и у нас есть наука. От науки (богословской) главным образом требуют, чтобы она не шебаршила, держалась правила: удобнее молчание. Я не знаю случая в нашей истории, чтобы кого-нибудь хвалили и ценили за занятия и успех в богословской науке»[6]. Эти слова были адресованы Н. Н. Глубоковскому, одному из лучших церковных ученых начала XX в., который на этом письме Лебедева уже после его смерти написал: «Все эти суждения покойного учителя своего вполне разделяю и я»[7]. Данная приписка звучит как приговор. А ведь это только один пример, а их десятки.
После этого возникает вполне закономерный вопрос. Если тогда, как было показано в цифрах, лучший период состояния богословской науки, сами ее творцы, причем лучшие из лучших, утверждали, что Церкви наука не нужна, то тогда хотелось выяснить, как же обстоят дела сейчас? Нужны ли Церкви фундаментальные работы по патрологии, по Священному Писанию? Нужна ли Русской Церкви правда о ней самой из ее далекого и недавнего прошлого в виде монографических исследований? Нужны ли епархиям не просто образованные, а именно ученые пастыри, и не для того, чтобы возглавлять молодежный отдел или редактировать епархиальный сайт, но, чтобы заниматься именно исследовательской деятельностью? Сколько еще должно пройти лет, чтобы у нас появилась новая Толковая Библия? Сколько еще пройдет столетий, прежде чем доля святоотеческих переводов на русский язык превысит хотя бы 50-процентный рубеж?+
(отсюда)
Заданные вопросы, ест-но, исключительно риторические.