![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Был в воскр. в Вороново (Новая Москва, близ Подольска), чтобы покрасить ограду и посадить цветы на могиле Н. М. Тарабукина. Я был там примерно в 1889-1990, вместе с И. Н. Бируковым, который показал мне захоронение. Сколько помнится, там был крест. Но, увы... За 30 лет кладбище сильно изменилось. Появились ограда и КПП. Много подзахоронений, старые памятники свалены в кучи. Планировки нет, подходы к могилам часто затруднены. Администрация знает только об одной "знаменитости" на этом кладбище -- одном актере, сыгравшим эпизодическую роль в "Иван Вас. меняет профессию".
К сожалению, в первый визит у меня не было фотоаппарата, а план местоположения могилы я не составил. Теперь я не смог найти даже следов могилы, хотя дважды обошел кладбище. Это была одиночная могила, без подзахоронений, поскольку родных не осталось. У меня такое подозрение, что могила была "прихватизирована" (сейчас это легализовали: через 20 лет, если могила заброшена, ее могут после объявления объявить бесхозной и использовать по новой). Но есть на кладбище и несколько могил, которые невозможно идентифицировать.
Родной город Тарабукина, Спасск, был потом переименован в Куйбышев, а затем затоплен в связи со строительством ГЭС. Храм, в котором крестили Тарабукина, -- нынче пустырь на острове. Теперь и могилы не осталось, видимо. Но память, даже когда поколение учеников уходит из жизни, остается в книгах и архивах.
Тарабукин был великим искусствоведом, по дару свыше, а не по образованию (юридическому). Он первым оценил перспективы дизайна, написал первый опыт теории живописи "формального толка", открыл диагональные композиции в искусстве (живопись, скульптура, кино, театр; сейчас это уже классика, вошедшая в учебники), написал классические работы по Врубелю, Соколову и Мейерхольду, сформулировал стилистический подход к живописи, который лишь отчасти был использован "тартуской школой" в 1960/1970-е (в частности, понятие о "натюрморте"), и т. д. Множество книг Тарабукина остается неопубликованным (я в 1990-е издал две: о пространстве в живописи и о русской иконе). Сразу после революции Тарабукин, застрявший в 1918-1920 в Сибири, имел неосторожность опубликовать ряд статей в белогвардейских газетах с повествованием о зверствах большевиков, и только по счастливой случайности ему не припомнили эти публикации. Однако в конце 1940-х разразилась компания по борьбе с формализмом и космополитизмом, студентов ГИТИС науськивали писать доносы на преподавателей. Студент, которому поручили составить донос на Тарабукина, написал положительный отзыв, из-за чего студента впоследствии выгнали из института.
Тарабукина публиковали только в 1920-е гг., после разгрома ГАХН в 1930 было наложено табу на его работы. Ему пришлось переключиться на преподавательскую работу, а ученые труды он писал "в стол", на что требовалось неимоверное мужество. Работы по древнерусскому искусству его жена печатала специально на древней машинке по дорев. орфографии (как я предполагаю, на случай обыска представить их архивным материалом). Лосев в прощальном письме написал, что страдальческая жизнь Тарабукина дороже множества других благополучных жизней.
Надеюсь, что новое издание указателя трудов Тарабукина и статей о нем, сданное в печать, послужит восстановлению исторической справедливости и адекватной оценке роли искусствоведа в художественной жизни России 1920-1950-х гг.
Вечная память рабу Божиему Николаю.
К сожалению, в первый визит у меня не было фотоаппарата, а план местоположения могилы я не составил. Теперь я не смог найти даже следов могилы, хотя дважды обошел кладбище. Это была одиночная могила, без подзахоронений, поскольку родных не осталось. У меня такое подозрение, что могила была "прихватизирована" (сейчас это легализовали: через 20 лет, если могила заброшена, ее могут после объявления объявить бесхозной и использовать по новой). Но есть на кладбище и несколько могил, которые невозможно идентифицировать.
Родной город Тарабукина, Спасск, был потом переименован в Куйбышев, а затем затоплен в связи со строительством ГЭС. Храм, в котором крестили Тарабукина, -- нынче пустырь на острове. Теперь и могилы не осталось, видимо. Но память, даже когда поколение учеников уходит из жизни, остается в книгах и архивах.
Тарабукин был великим искусствоведом, по дару свыше, а не по образованию (юридическому). Он первым оценил перспективы дизайна, написал первый опыт теории живописи "формального толка", открыл диагональные композиции в искусстве (живопись, скульптура, кино, театр; сейчас это уже классика, вошедшая в учебники), написал классические работы по Врубелю, Соколову и Мейерхольду, сформулировал стилистический подход к живописи, который лишь отчасти был использован "тартуской школой" в 1960/1970-е (в частности, понятие о "натюрморте"), и т. д. Множество книг Тарабукина остается неопубликованным (я в 1990-е издал две: о пространстве в живописи и о русской иконе). Сразу после революции Тарабукин, застрявший в 1918-1920 в Сибири, имел неосторожность опубликовать ряд статей в белогвардейских газетах с повествованием о зверствах большевиков, и только по счастливой случайности ему не припомнили эти публикации. Однако в конце 1940-х разразилась компания по борьбе с формализмом и космополитизмом, студентов ГИТИС науськивали писать доносы на преподавателей. Студент, которому поручили составить донос на Тарабукина, написал положительный отзыв, из-за чего студента впоследствии выгнали из института.
Тарабукина публиковали только в 1920-е гг., после разгрома ГАХН в 1930 было наложено табу на его работы. Ему пришлось переключиться на преподавательскую работу, а ученые труды он писал "в стол", на что требовалось неимоверное мужество. Работы по древнерусскому искусству его жена печатала специально на древней машинке по дорев. орфографии (как я предполагаю, на случай обыска представить их архивным материалом). Лосев в прощальном письме написал, что страдальческая жизнь Тарабукина дороже множества других благополучных жизней.
Надеюсь, что новое издание указателя трудов Тарабукина и статей о нем, сданное в печать, послужит восстановлению исторической справедливости и адекватной оценке роли искусствоведа в художественной жизни России 1920-1950-х гг.
Вечная память рабу Божиему Николаю.
