![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Конец «паисиевской мифологии»
May. 23rd, 2024 09:40 amМногократно в своем ЖЖ я писал о Паисии Величковском и о современных «паисиеведах» (см. ссылки внизу). И вот настал «момент истины»! Наконец-то издана третья объемная (я бы сказал, перенасыщенная чрезвычайно сжатым материалом) статья А. М. Пентковского, посвященная греческой Филокалии и переводам старца Паисия. Она будет доступна на «Академии», как и две другие статьи этого автора, связанные с рассматриваемой проблематикой, и уже сейчас ее можно скачать на сайте СФИ.
Эти три статьи не только закладывают подлинно научную основу и методологию изучения паисиевского наследия, но и «хоронят» традиционную православную мифологию, связанную с Паисием, славянским Добротолюбием (далее: Д.) и греческой Филокалией (далее: Ф.).
«Паисиевскую мифологию» (равно как и греческую, связанную с Ф.) можно вкратце представить следующим образом.
1) Ф. является важнейшим этапом в становлении «православной духовности» Нового и Новейшего времени.
2) В частности, она стала толчком для создания прп. Паисием славянского Д. (при этом существует и мнение о создании Паисием собственного «Добротолюбия»).
3) Паисий перевел Ф. и передал свои переводы в Россию для печатания в виде Д., а также сам участвовал в этом издании.
Однако из материалов Пентковского вырисовывается совсем другая картина.
В последней четверти XVIII в. официальному российскому православию требовалось минимизировать угрозу, созданную публикациями масона Новикова. Для этого, среди прочего, было принято решение напечатать переводы аскетических текстов, выполненные Паисием. Однако сам Паисий не был склонен к этому. В отличие от колливадов, намеренно распространявших аскетические тексты среди мирян, Паисий был убежден, что они необходимы лишь монахам, для которых и были предназначены. Поэтому без какого-либо согласования с Паисием в Нямецком монастыре, который в то время находился на контролируемой российскими войсками территории, был организован сбор имевшихся там переводов, греческие оригиналы которых были сходны с напечатанными в составе Ф., и последующая доставка этих текстов в столицу.
Соответственно, Паисий не принимал какого-либо участия в подготовке Д. к изданию, но он ожидал публикации перевода Исаака Сирина, отредактированный текст которого был им ранее передан в Россию.
Что касается греческой Ф., то Паисий предполагал, что там будут изданы (научно, надежно, как печатались святоотеческие труды западными монахами-учеными) многие важные тексты, и поэтому ожидал выхода книги из печати. Получив ее, он испытал глубокое разочарование. Он быстро понял, что напечатанные тексты не могут быть использованы как «предостоверные оргиналы», поиском которых он занимался, так как в основу Ф. были положены случайные рукописи, во многих случаях поздние (в т. ч. второй трети XVIII в.), с ненадежными текстами. Состав венецианской антологии был произвольный, логика отсутствовала. (Сравнение текстов из Ф. с современными критическими изданиями подтверждает эту картину.) Поэтому Ф. была использована Паисием прежде всего для перевода текстов, ранее бывших ему недоступными, а также при редактировании некоторых из переводов, выполненных ранее, но таких случаев немного. Многие из своих переводов Паисий не сверял с Ф., поскольку сразу видел худшее качество текста, напечатанного в Ф. Кроме того, Паисий никогда не переводил греч. тексты, если ему были доступны прежние цсл. переводы, и таких текстов было большинство, он просто правил имевшиеся переводы, причем иногда по несколько раз («многократное последовательное редактирование», по терминологии А. М. Пентковского).
Приведенная А. М. Пентковским статистика удручает: использование Ф. Паисием было минимальным по сравнению с другими греч. источниками (рукописями и изданиями), а также с уже имевшимися цсл переводами или переводами, сделанными самим Паисием до издания Ф. Никакого «паисиевского Добротолюбия», и тем более «прото-Добротолюбия», таким образом, не было и в помине! Все тексты Ф. входили в значительно более обширный проект П. по переводу аскетических святоотеческих книг, которым он занимался — в отличие от Никодима и Макария, для которых публикация Ф. была лишь одним из этапов по изданию разных греческих церковных книг — почти всю свою жизнь.
«Паисиевская» и «филокалийная» мифологии создавалась в несколько этапов.
Еще при подготовке первого издания паисиевской биографии был намеренно скрыт факт несанкционированного получения текстов и дело было представлено так, будто бы сам Паисий участвовал в издании Д. Это должно было придать некую особую «духновенность» московскому изданию Д. Затем, благодаря многократно переиздававшемуся Д., а также русским переводам Феофана Затворника, влияние Д. было экстраполировано и на греч. Ф. Этому особенно способствовали «Откровенные рассказы странника» и европейские переводы этого текста: миф о Паисии, о значении Д. и Ф. стал особенно распространенным благодаря русской диаспоре, стремившейся обрести собственную «идентичность» по отношению к окружавшему их западному христианству.
В наше время на «паисиевской мифологии» долгое время спекулировал и получал гранты целый сонм «ученых», в т. ч. О. А. Родионов, иг. Дионисий (Шленов), Т. Г. Попова, А. М. Брискина-Мюллер, А. Майнарди и многие другие (см. некоторые ссылки внизу). Вместо того, чтобы выявить, какие переводы якобы Паисия (или его учеников) восходили к прежним цсл переводам (теперь сделать это легко благодаря сканам цсл рукописей в сети, но многое было указано в дореволюционных описаниях рукописных собраний), какие переводы были сделаны самим Паисием и с каких источников (греч. рукописей или изданных книг), эти «ученые» занимались второстепенными вопросами, хотя яснее ясного, что без той фундаментальной работы, которая выполнена А. М. Пентковским, любые «исследования» повисали в воздухе. Кроме того, особо следует выделить титаническую работу П. Б. Жгуна по собиранию паисиевских рукописей и сведений о паисиевских текстах, без которой дальнейшие исследования были бы невозможны. К сожалению, ошибочные представления Родионова и Шленова, которым безоговорочно следовал Жгун, застопорили работу, которую можно было бы сделать гораздо раньше.
Итак, вторая и третья статьи А. М. Пентковского положили исторический, источниковедческий и текстологический фундаменты под будущее, истинно научное «паисиеведение», тогда как первая статья, посвященная текстам и переводам Диадоха Фотикийского, показала, что и как надо делать с каждым переводом Паисия. Нынешним «паисиеведам» остается лишь взять на вооружение эту методолгию и заняться, наконец, делом, а не сотрясением воздуха и переливанием из пустого в порожнее. Король умер, да здравствует король!
Теперь можно говорить, что три взаимосвязанных кита «псевдоморфозы православия»: молитва Иисусова, «филокалическое возрождение» (в виде Ф. и Д.) и паламизм — постепенно теряют тот мистический флёр, который они получили с XVIII в.
а) С Паисием (мифология якобы «аскетического возрождения») уже всё ясно, остается только вопрос о его переводческой деятельности. Уже сейчас понятно, что сопоставление цсл переводов между собой и указание вариантов перевод в виде глосс он заимствовал у Арсения Грека. Дальше, будучи самоучкой, он понял необходимость обращения к греческим подлинникам и «критическим изданиям», стал учиться, использовал грамматики и лексиконы. В итоге он становился все больше и больше формалистом, стал калькировать и морфологические, и синтаксические структуры. В результате собственно паисиевские переводы, хорошо понятные их переводчику/редактору, малопонятны без греческих подлинников даже специалистам, но эта непонятность создала этим текстам особую ауру якобы чрезвычайной «духовности». С кончиной Паисия перестала существовать и его «переводческая школа» как частная инициатива.
б) С Иисусовой молитвой — тоже более-менее понятно, как она сложилась в своем магически-языческом варианте с XIII в. под влиянием восточных практик, а затем обрела второе рождение во многом благодаря Арсению Троепольскому.
в) Только «паламизм» пока еще остается тем внешне незыблемым «китом» неоплатонического псевдоправославия, неизбежное падение которого рано или поздно вызовет крушение и всего «православного богословия» в его нынешнем виде.
Ссылки на мой ЖЖ с историей «паисиевской мифологии»
Предыстория («Паисиевская мифология»), или Научный симулякр
Публикации О. А. Родионова:
https://danuvius.livejournal.com/1078875.html
Публикации Т. Г. Поповой:
https://danuvius.livejournal.com/1124697.html
https://danuvius.livejournal.com/1729665.html
Публикации П. Б. Жгуна (рецензенты — О. А. Родионов и Дионисий Шленов):
https://danuvius.livejournal.com/1083941.html
Начало «научного паисиеведения»
Анонсы исследований А. М. Пентковского:
https://danuvius.livejournal.com/937331.html
https://danuvius.livejournal.com/1099294.html (как у Паисия переводы украли)
Три статьи А. М. Пентковского
Первая статья (по Диадоху): https://danuvius.livejournal.com/1177513.html
Вторая статья (по слав. Д.): https://danuvius.livejournal.com/1723035.html
Третья статья (по греч. Филокалии и переводам Паисия): см. нынешний постинг
Эти три статьи не только закладывают подлинно научную основу и методологию изучения паисиевского наследия, но и «хоронят» традиционную православную мифологию, связанную с Паисием, славянским Добротолюбием (далее: Д.) и греческой Филокалией (далее: Ф.).
«Паисиевскую мифологию» (равно как и греческую, связанную с Ф.) можно вкратце представить следующим образом.
1) Ф. является важнейшим этапом в становлении «православной духовности» Нового и Новейшего времени.
2) В частности, она стала толчком для создания прп. Паисием славянского Д. (при этом существует и мнение о создании Паисием собственного «Добротолюбия»).
3) Паисий перевел Ф. и передал свои переводы в Россию для печатания в виде Д., а также сам участвовал в этом издании.
Однако из материалов Пентковского вырисовывается совсем другая картина.
В последней четверти XVIII в. официальному российскому православию требовалось минимизировать угрозу, созданную публикациями масона Новикова. Для этого, среди прочего, было принято решение напечатать переводы аскетических текстов, выполненные Паисием. Однако сам Паисий не был склонен к этому. В отличие от колливадов, намеренно распространявших аскетические тексты среди мирян, Паисий был убежден, что они необходимы лишь монахам, для которых и были предназначены. Поэтому без какого-либо согласования с Паисием в Нямецком монастыре, который в то время находился на контролируемой российскими войсками территории, был организован сбор имевшихся там переводов, греческие оригиналы которых были сходны с напечатанными в составе Ф., и последующая доставка этих текстов в столицу.
Соответственно, Паисий не принимал какого-либо участия в подготовке Д. к изданию, но он ожидал публикации перевода Исаака Сирина, отредактированный текст которого был им ранее передан в Россию.
Что касается греческой Ф., то Паисий предполагал, что там будут изданы (научно, надежно, как печатались святоотеческие труды западными монахами-учеными) многие важные тексты, и поэтому ожидал выхода книги из печати. Получив ее, он испытал глубокое разочарование. Он быстро понял, что напечатанные тексты не могут быть использованы как «предостоверные оргиналы», поиском которых он занимался, так как в основу Ф. были положены случайные рукописи, во многих случаях поздние (в т. ч. второй трети XVIII в.), с ненадежными текстами. Состав венецианской антологии был произвольный, логика отсутствовала. (Сравнение текстов из Ф. с современными критическими изданиями подтверждает эту картину.) Поэтому Ф. была использована Паисием прежде всего для перевода текстов, ранее бывших ему недоступными, а также при редактировании некоторых из переводов, выполненных ранее, но таких случаев немного. Многие из своих переводов Паисий не сверял с Ф., поскольку сразу видел худшее качество текста, напечатанного в Ф. Кроме того, Паисий никогда не переводил греч. тексты, если ему были доступны прежние цсл. переводы, и таких текстов было большинство, он просто правил имевшиеся переводы, причем иногда по несколько раз («многократное последовательное редактирование», по терминологии А. М. Пентковского).
Приведенная А. М. Пентковским статистика удручает: использование Ф. Паисием было минимальным по сравнению с другими греч. источниками (рукописями и изданиями), а также с уже имевшимися цсл переводами или переводами, сделанными самим Паисием до издания Ф. Никакого «паисиевского Добротолюбия», и тем более «прото-Добротолюбия», таким образом, не было и в помине! Все тексты Ф. входили в значительно более обширный проект П. по переводу аскетических святоотеческих книг, которым он занимался — в отличие от Никодима и Макария, для которых публикация Ф. была лишь одним из этапов по изданию разных греческих церковных книг — почти всю свою жизнь.
«Паисиевская» и «филокалийная» мифологии создавалась в несколько этапов.
Еще при подготовке первого издания паисиевской биографии был намеренно скрыт факт несанкционированного получения текстов и дело было представлено так, будто бы сам Паисий участвовал в издании Д. Это должно было придать некую особую «духновенность» московскому изданию Д. Затем, благодаря многократно переиздававшемуся Д., а также русским переводам Феофана Затворника, влияние Д. было экстраполировано и на греч. Ф. Этому особенно способствовали «Откровенные рассказы странника» и европейские переводы этого текста: миф о Паисии, о значении Д. и Ф. стал особенно распространенным благодаря русской диаспоре, стремившейся обрести собственную «идентичность» по отношению к окружавшему их западному христианству.
В наше время на «паисиевской мифологии» долгое время спекулировал и получал гранты целый сонм «ученых», в т. ч. О. А. Родионов, иг. Дионисий (Шленов), Т. Г. Попова, А. М. Брискина-Мюллер, А. Майнарди и многие другие (см. некоторые ссылки внизу). Вместо того, чтобы выявить, какие переводы якобы Паисия (или его учеников) восходили к прежним цсл переводам (теперь сделать это легко благодаря сканам цсл рукописей в сети, но многое было указано в дореволюционных описаниях рукописных собраний), какие переводы были сделаны самим Паисием и с каких источников (греч. рукописей или изданных книг), эти «ученые» занимались второстепенными вопросами, хотя яснее ясного, что без той фундаментальной работы, которая выполнена А. М. Пентковским, любые «исследования» повисали в воздухе. Кроме того, особо следует выделить титаническую работу П. Б. Жгуна по собиранию паисиевских рукописей и сведений о паисиевских текстах, без которой дальнейшие исследования были бы невозможны. К сожалению, ошибочные представления Родионова и Шленова, которым безоговорочно следовал Жгун, застопорили работу, которую можно было бы сделать гораздо раньше.
Итак, вторая и третья статьи А. М. Пентковского положили исторический, источниковедческий и текстологический фундаменты под будущее, истинно научное «паисиеведение», тогда как первая статья, посвященная текстам и переводам Диадоха Фотикийского, показала, что и как надо делать с каждым переводом Паисия. Нынешним «паисиеведам» остается лишь взять на вооружение эту методолгию и заняться, наконец, делом, а не сотрясением воздуха и переливанием из пустого в порожнее. Король умер, да здравствует король!
Теперь можно говорить, что три взаимосвязанных кита «псевдоморфозы православия»: молитва Иисусова, «филокалическое возрождение» (в виде Ф. и Д.) и паламизм — постепенно теряют тот мистический флёр, который они получили с XVIII в.
а) С Паисием (мифология якобы «аскетического возрождения») уже всё ясно, остается только вопрос о его переводческой деятельности. Уже сейчас понятно, что сопоставление цсл переводов между собой и указание вариантов перевод в виде глосс он заимствовал у Арсения Грека. Дальше, будучи самоучкой, он понял необходимость обращения к греческим подлинникам и «критическим изданиям», стал учиться, использовал грамматики и лексиконы. В итоге он становился все больше и больше формалистом, стал калькировать и морфологические, и синтаксические структуры. В результате собственно паисиевские переводы, хорошо понятные их переводчику/редактору, малопонятны без греческих подлинников даже специалистам, но эта непонятность создала этим текстам особую ауру якобы чрезвычайной «духовности». С кончиной Паисия перестала существовать и его «переводческая школа» как частная инициатива.
б) С Иисусовой молитвой — тоже более-менее понятно, как она сложилась в своем магически-языческом варианте с XIII в. под влиянием восточных практик, а затем обрела второе рождение во многом благодаря Арсению Троепольскому.
в) Только «паламизм» пока еще остается тем внешне незыблемым «китом» неоплатонического псевдоправославия, неизбежное падение которого рано или поздно вызовет крушение и всего «православного богословия» в его нынешнем виде.
Ссылки на мой ЖЖ с историей «паисиевской мифологии»
Предыстория («Паисиевская мифология»), или Научный симулякр
Публикации О. А. Родионова:
https://danuvius.livejournal.com/1078875.html
Публикации Т. Г. Поповой:
https://danuvius.livejournal.com/1124697.html
https://danuvius.livejournal.com/1729665.html
Публикации П. Б. Жгуна (рецензенты — О. А. Родионов и Дионисий Шленов):
https://danuvius.livejournal.com/1083941.html
Начало «научного паисиеведения»
Анонсы исследований А. М. Пентковского:
https://danuvius.livejournal.com/937331.html
https://danuvius.livejournal.com/1099294.html (как у Паисия переводы украли)
Три статьи А. М. Пентковского
Первая статья (по Диадоху): https://danuvius.livejournal.com/1177513.html
Вторая статья (по слав. Д.): https://danuvius.livejournal.com/1723035.html
Третья статья (по греч. Филокалии и переводам Паисия): см. нынешний постинг
